ПРОСТО ФАНТАСТИКА
1.
Даешь демократию! Мы сделаем людей свободными!
…он стоит на пустыре и смотрит на свой разбитый фургон. На нем кожаная куртка и шляпа…
Мы сделаем людей свободными, даже если они этого не захотят. Мы заставим людей быть свободными!
…у него есть револьвер и маленький черный кубик. Ветер свистит у него в ушах…
Мы отменим смертную казнь и сожжем на электрическом стуле всякого, кто только попытается пойти против нашей гуманности! Даешь демократию! Мы сделаем людей свободными!
…ветер свистит у него в ушах. Он закурил сигару…
– Я закурил сигару. Ваша дерьмовая планета встречала меня пылью, которая летела мне в глаза. Фургон разбился, так что я теперь не знаю, как возвращаться домой. Я инопланетянин. И сам ты псих, козел, я самый натуральный инопланетянин. Моя планета, Девил’с Армпит, являет собой пример цивилизованности. Мать твою, как болит челюсть… У нас победила демократия и капитализм. У нас один президент, Хилари Браун, жена позапрошлого президента Билла Брауна. Это был настоящий триумф демократии, когда на пост президента планеты взошла чернокожая женщина. У нас, как и у вас, есть американцы и русские, испанцы и чукчи, индейцы и французы. Но все мы – одно государство. Уровень нашего технического развития достиг заоблачных высот. Ай… Этот урод мне все мозги выбил… Каждый из нас умеет управляться с Пленкой. Очень жаль, что вы так и не поймете, что такое Пленка.
Так вот, ваша дерьмовая планета, где у русских до сих пор есть свое государство, встречала меня пылью, которая летела мне в глаза. Я огляделся. Было темно как у дьявола подмышкой. Где-то в отдалении светил фонарь. Я пошел на свет. Вышел на какую-то мерзкую улицу. Должен сказать, что ваша планета и конкретно ваш город – помойка. Свалка, мать ее. Иду я по улице и думаю: «Дерьмо собачье! Какой черт меня сюда занес?» Честно, так и думаю. Большая часть фонарей на этой долбаной улице разбита. Еще бы, думаю. Планета, где ежедневно столько человек страдает от уличной преступности. Еще бы, думаю, здесь были бы в порядке фонари. Короче говоря, особой симпатии я к вашему миру заранее не испытывал. Но я прибыл сюда с определенной целью, с очень важной целью.
– С какой? – спрашивает Жора. Они вдвоем сидят на кухне. Заканчивается бутылка водки.
– С важной. Черт, моя челюсть… Так вот. Я шел по улице «наслаждаясь», в кавычках, вашей чудесной Землей. Впереди шел субъект в черном (или мне так в темноте показалось?), потрепанном пиджаке и вдруг я слышу… Кстати, первое что мне нужно было раздобыть – это информация. По кускам, по крошкам собрать сведенья о той ерунде, которая у вас творится. И вдруг я слышу, как субъект бормочет: «Гребаные инопланетяне… Из-за вас, уродов, все мы накроемся медным тазом. Зачем вам наша Пленка? Вам что, своей мало? Нет, блин, суют свой нос в каждую…» Честное слово, так и бормочет. Я приготовился достать ствол. Кстати тот ствол, что грел мою кобуру, достался мне от отца. А ему от его отца. А отцу моего отца от его отца, то есть от моего прадеда. Очень хороший был ствол. Безотказный. Рукоятка из слоновой кости. Большой, тяжелый, надежный был ствол. Так вот, я приготовился достать оружие и хорошенько напугать этого пижона, чтобы он мне все выложил. И что ты думаешь? Он резко останавливается, разворачивается и… БАЦ!!! Что есть мочи бьет меня по морде. У меня в глазах будто сверхновая бабахнула. Я отключился.
Он отключился. Атаковавший, потирая ушибленные костяшки ощупывает его. Находит кобуру, расстегивает ее. Он прячет револьвер за пояс и удаляется, продолжая что-то бормотать себе под нос.
– Не знаю, сколько я пролежал в отключке.
Он не знает, сколько он пролежал в отключке. Он открывает глаза и видит нависшее над ним небритое, с маленькими поросячьими глазками, лицо лысоватого человека.
– Меня зовут Жора, – представляется человек.
– Меня – Чарли.
– Очень приятно. Досталось тебе, браток?
Чарли потирает челюсть.
– Больно, – говорит он.
– Сам встанешь?
– Да.
Чарли встает. Жора стоит рядом и держит в руках пол-литровую бутылку водки. Он щелкает по ней ногтем.
– Составишь компанию? – интересуется Жора.
– Что это?
– Ракетное топливо, едрен батон! Это водка, Чарли, это самая обыкновенная водка, ее пьют и получают от этого удовольствие и ясность мысли. В водке сорок процентов спирта, вот почему от нее получают удовольствие и ясность мысли.
– Алкоголь?
– Ты что, инопланетянин?
– Да.
– Псих. Так ты мне составишь компанию?
– Составлю. Мне как раз нужно поговорить с кем-нибудь из местных. Вот и с этим хотел поговорить, а он мне по роже.
– Бывает.
– Еще раз встречу его, пристрелю к чертовой матери!
– У тебя и пушка есть?
– Еще какая! – Чарли лезет под куртку и, расстегнув кобуру, обнаруживает, что она пуста. – Этот сукин… Ну так что, куда мы идем пить водку?
Они идут домой к Жоре. Тот живет на третьем этаже пятиэтажного дома. Облупившаяся краска и нецензурные надписи на стенах подъезда, окурки и запах мочи заставляют глаза Чарли округлиться и еще раз дают ему понять, что он попал на крайне дерьмовую планету. Разбитый арбуз, засиженный мухами, лежит на ступеньках между третьим и четвертым этажом. Повсюду окурки, использованные презервативы и пакеты с мусором. Отвратительно.
Даешь демократию! Даешь свободу! Свободным людям – чистые дома, а не заваленные дерьмом пещеры! Тех, кто будет гадить в подъездах – на электрический стул! Мы за свободу!
– …разворачивается и… БАЦ!!! Что есть мочи бьет меня по морде. У меня в глазах будто сверхновая бабахнула. Я отключился.
– А я думал что инопланетяне – они с большими такими головами, худые и вместо носа у них две дырочки.
– Эту теорию придумали наркоманы. На вашей планете есть наркоманы?
– Полно. А у вас что, нету?
– И у нас есть. Но наше правительство с ними борется.
– И наше борется. Правительство всегда с чем-то борется.
– Ты прав.
– Я прав. Ты, кстати, так и не сказал про свою ОЧЕНЬ ВАЖНУЮ ЦЕЛЬ.
– Как бы тебе объяснить… С вашей Пленкой чехарда твориться, понимаешь?
– С какой еще Пленкой?
– Ээ… Представь, что мир – это кино с миллиардами актеров, которые забыли сценарий и несут по большей степени отсебятину. Представил?
– Ну.
– Так вот кино это записано на пленку. И эту пленку можно перематывать, останавливать и так далее. На нашей планете своя Пленка. На вашей – своя. Наша планета находится в миллионах световых лет от Земли. А я добрался сюда за пятнадцать секунд. Знаешь почему? Потому что мы плевать хотели на физические расстояния. Мой фургон просто сбросили с Пленки Армпита на Пленку Земли.
– А зачем?
– А затем. У вас творится что-то неладное. Никто из вас не умеет обращаться с Пленкой осознанно, но все чаще случается, что кто-то перепрыгивает через кадры, кто-то просматривает еще не показанное. Это все неправильно.
– А вам-то что? Вы же черт знает где.
– Мы не можем остаться безучастными к событиям, которые происходят во Вселенной. Мы, как самая развитая планета, стремимся помочь отсталым и направить их на путь истинный. Такова наша миссия.
– Какие вы молодцы. А если мы пошлем вас в жопу со всей вашей помощью, что тогда?
– А для этого я взял с собой вот эту штучку.
Чарли достает из нагрудного кармана своей бардовой клетчатой рубашки маленький черный кубик и кладет его на стол.
– Что это?
– Это бомба.
– Здорово. А чего такая маленькая?
– А нахрена ей быть большой?
– Тоже верно. Так что – получается, если мы посылаем вас в жопу с вашей никому нах ненужной дерьмократией, вы нас взрываете к едрене фене?
– Точно.
– А вы молодцы. Красавчики. Гуманисты, мать вашу. Помогают они, бля, отсталой планете. Мудачье. Что нашим америкосам везде, сука, все надо, лезут в каждую дырку, что вам. Мы – отдельные, понимаешь? Мы сами с усами. Если у нас с этой Пленкой нелады – да и срать на нее, пусть хоть вообще порвется. Значит такая наша судьба. Что от вашей бомбы подыхать, что от наших внутренних херовин. Бери свою жопу в руки и чиздуй отседа на свою планету. Ты нам не нужен. И демократия твоя тоже, чтоб она усралась.
Чарли некоторое время молчит и, выпуская кольца дыма, смотрит на распалившегося Жору, который ждет эффекта от своей тирады.
– Водка закончилась, – констатирует Чарли.
– Закончилась.
– Что мы будем делать дальше?
– У тебя есть земные деньги?
– Нет.
– Я так и знал. Хорошо, ты сиди тут, а я схожу к сеструхе своей. У нее тут кафешка через дорогу. Займу денег на пойло. Или просто пойла попрошу. А ты сиди тут и думай. Думай о том, какой ты мудак и как я тебя ненавижу.
Жора встает из-за стола, буркнув что-то вроде «инопланетянин, бля», и уходит. Чарли остается один.
– Интересно, этот Жора – представитель власти? Похож. Отвечает за всю планету. Хотя нет, вряд ли. Скорее всего он просто тупая спесивая скотина, типичный представитель своего общества. Ненавидит он меня. Урод паршивый. Догнать его, что ли? Догнать и набить морду? Нет. Невежливо это как-то. Лучше просто догоню его, помирюсь и схожу вместе с ним за пойлом. Надо подышать воздухом.
Даешь демократию! Даешь свободу! Свободным людям – чистые дома, а не заваленные дерьмом пещеры! Свободным людям – безопасные жилища! Не страшные катакомбы, где человек может наступить на арбузную шкурку и свернуть себе шею на лестнице! Долгая, счастливая жизнь всем, кто верит в наше общее завтра! Остальным – смерть! Даешь свободу!
Инопланетяне – тоже люди. У них тоже есть шеи и позвоночники. Они тоже хрупкие.
– Твою ма-ать! Гребаный арбуз!
Инопланетяне – тоже люди. Им тоже бывает больно, и они тоже умирают.
– Я бомбу забыл… – выдавливает из себя Чарли, в неестественной позе лежа на лестничной площадке. Выдавливает, и сознание его угасает. Он уже не осознает того, что через пару минут в нем угасает и жизнь.
Жора, ушедший за водкой и вернувшийся ни с чем (долгая история), смотрит на мертвое тело Чарли и ему становится даже как-то грустно. Вздохнув, он поднимается в свою квартиру и идет в кухню. Закуривает сигарету. Смотрит в пространство. В поле его зрения попадает маленький черный кубик – инопланетная бомба. Жора берет кубик в руку, вертит его в пальцах. Щелкает по нему ногтем. В глубине кубика вдруг появляется еле различимое красное сияние. Что-то начинает приглушенно тикать. Жора не знает, что таймер выставлен ровно на сутки.
– Хрень какая-то, – говорит Жора и прицельно кидает кубик в мусорное ведро.
Попадает.
– Ура, попал, – немного радуется Жора.
А следующей ночью Жоры не стало.
И не только Жоры.
2.
Очень жаль, что вы так и не поймете, что такое Пленка.
Проходит наша жизнь со скоростью двадцать пять кадров в секунду, а никто так и не может понять, что физика ничего не значит. И метафизика ничего не значит, и поэзия ничего не значит. Существуют только эти двадцать пять кадров в секунду. И не дай боже оборваться Пленке.
Очень жаль, что вы так и не поймете, что такое Пленка.
Перемотать Пленку можно. Остановить ее тоже можно. Смонтировать по своему вкусу – пожалуйста. Но вы так и не научитесь этому.
Перематывать Пленку вы будете только случайно.
И этим случайностям вы будете очень сильно удивляться.
Однако, первое удивление быстро успеет исчерпать себя. Удивление штука недолговечная. Изумившись необъяснимому, человек очень скоро начинает рассуждать логически и воспринимает все, что происходит вокруг, будь то нашествие инопланетян, предсказание будущего, перемещение во времени и все прочее, как должное.
Горин, человек, для которого за мгновение пронеслось двадцать лет и Ирма, хозяйка кафе, в котором он так внезапно очутился, оправились от шока и сидят, потягивая вермут за барной стойкой.
– И что же с нашей страной? – спрашивает Горин.
– Все отлично, – отвечает Ирма. – Только рождаемость маленькая.
– Почему?
– Слишком много контроцептивов. Даже в правительстве одни гондоны. Слушай, а ты женат?
– Да, к сожалению.
– Почему «к сожалению»?
– Потому что моя жена спит с моим соседом. А я сплю с его женой.
– Свингеры?
– Кто?
– Ну, это когда меняются партнерами.
– Нет, ты что. Просто я женился не потому, что люблю ее, а потому что мне надо было жениться. Возраст подходящий. Она вышла за меня по той же причине. И наши соседи мало чем от нас отличаются.
– Эх, и у вас все через жопу.
– А ты замужем?
– Нет, и не хочу. Несмотря на то, что возраст подходящий. У меня даже парня постоянного нет. Ты веришь в инопланетян?
– Верить можно только в то, что видел. Или в то, что видел тот, кого видел ты.
– Значит, в машину времени ты веришь?
– Да.
– А в инопланетян – нет?
– Не верю. Если ко мне подойдет человек и скажет, что видел инопланетянина, тогда, может быть, и поверю.
Ирма закуривает сигарету. По темному залу льется тихая и ненавязчивая музыка.
– Ирма! – к ней подходит лысоватый человек, небритый и с маленькими поросячьими глазками. – Хочешь, инопланетянина покажу?
– Жора, денег не дам.
– Я тебе говорю, у меня дома сейчас сидит инопланетянин. Настоящий. С планеты… Блин, забыл планету. Не важно. В общем, мне его угощать нечем.
– Я сказала: денег не дам. Ушел. Живо.
– Ничего святого, – говорит Жора и, смерив насмешливым взглядом Горина, удаляется.
– Братец мой, – поясняет Ирма. – Разгильдяй величайший. Тридцать лет ему, дня еще нигде не работал. В вечном духовном поиске. Бухает как конь. И деньги клянчит. Ну что, готов ты поверить в инопланетян?
– Нет. Извини, но твой брат у меня не вызывает доверия.
– Почему?
– После твоих рассказов.
– Погоди, я не спорю, что он ленивая скотина и всю жизнь сидит у кого-нибудь на шее. Я не спорю, что он много пьет. Но он очень честный. Я даже вспомнить не могу, чтобы он мне хоть раз наврал. Так же, он психически здоров. Галлюцинациями не страдает. Так почему же он не вызывает у тебя доверяя?
– Не знаю, Ирма. Почему же ты его сейчас отправила?
– А с чего это вдруг я должна давать деньги на бухло для какого-нибудь инопланетянина? Пусть Жора сам поднимет свою задницу и пойдет работать.
– Логично.
– Еще бы. Так ты говоришь, что вышел из своего подъезда в восемьдесят седьмом и зашел ко мне в заведение в две тысячи седьмом?
– Да.
– И мой брат не вызывает у тебя доверия?
– Не хочу больше говорить на эту тему.
– Поехали ко мне?
– Что?
– Поехали ко мне, говорю.
– А что мы будем у тебя делать?
– А что мы будем делать тут?
– Я не знаю.
– Вот и я не знаю.
Минуту-другую молчат.
– Ну так что?
– Поехали, – выдыхает Горин и залпом осушает стакан.
– Только чур не приставать. Я девушка приличная.
Горин открывает глаза. Он лежит на кровати и щурится от утреннего солнца. Мгновение ему кажется, что все это сон. Он опускает взгляд и видит Ирму, спящую у него на груди.
– Значит, все-таки не сон, – заключает Горин.
– Что? – просыпается Ирма. – Сколько времени?
Она переворачивается, тянет руку к тумбочке и заспанными глазами всматривается в дисплей мобильного телефона.
– Черт, уже одиннадцать.
Она встает с кровати и начинает суетливо собираться. Горин, не шевелясь, с улыбкой наблюдает за тем, как обнаженная Ирма мечется по комнате.
– Будильник… – бормочет она. – Все время забываю поставить будильник… хренов будильник…
Проходит время, непонятно сколько, потому как Горин еще не до конца отошел от сна и плюс ко всему понятие о времени в его голове, благодаря событиям минувшего дня, превратилось в фарс. Так вот, проходит время и Ирма предстает перед ним одетая и накрашенная.
– Знаешь, – говорит она. – А я, по-моему, влюбилась. До вечера.
Она чмокает его в губы и убегает. Горин долго лежит один. В голове у него счастливая каша. Он встает, натягивает штаны, ищет в карманах сигареты и устремляется на балкон. Он курит и смотрит на утренний город.
– Как все изменилось. Все очень сильно изменилось.
– Да, брат, изменилось – не то слово.
Горин поворачивает голову и видит заплывшего жирком небритого мужчину, похожего на его отца.
– Здравствуйте. Мы знакомы?
– Знакомы. Мы, брат, очень хорошо знакомы. Никто ни с кем так не знаком, как мы знакомы с тобой. Можешь называть меня Горин.
– Смешное совпадение. Моя фамилия тоже Горин.
– Я знаю.
– Откуда?
– От верблюда! Неужели двадцать лет назад я был таким тугим? Ты так ничего и не понял?
– А что я, простите, должен был понять?
– Тьфу! – старый Горин плюет с балкона и уходит восвояси.
– Идиот, – констатирует Горин молодой и тоже возвращается в квартиру.
У него болит голова после вчерашнего вермута.
– Сколько мы выпили? – пытается вспомнить он. – Два литра? Три? Нужно пиво. Срочно нужно холодное пиво.
Он быстро одевается, выходит на улицу и идет по залитой солнцем улице. Идет и соображает.
– А денег-то нет. Черт.
Он, проходя через сквер, решает присесть на лавочку. Закуривает сигарету и пытается переварить впечатления.
– Влюбилась, говорит. Хорошая она девушка. Только какая-то мужиковатая. Деловая чересчур. Но хорошая. Влюбилась, говорит. Я тоже влюбился. Наверное. А этот толстый – это кто?
На скамейку к Горину подсаживается странный, дерганый и лохматый человек. Глаза его блестят, а губы сжимаются в кривую.
– Добрый день, – здоровается Горин.
Человек поворачивает к нему голову и долго смотрит пустыми глазами. Затем достает огромный револьвер, кладет дуло себе в рот и спускает курок. Громкий хлопок больно бьет по ушам похмельного Горина. От вида разлетевшегося черепа его начинает рвать. Придя в себя, он встает и идет обратно к Ирме.
Он заходит в подъезд. Гулкое эхо сопровождает его шаги. Он поднимается на третий этаж и понимает:
– У меня же ключей нет.
– Как это нет? – голос его жены. – Опять потерял?
Он оборачивается и видит жену с авоськой продуктов.
– Сейчас восемьдесят седьмой год?
– С утра был. А ну дыхни!
– Давай разведемся?
– Что?
– Разведемся давай.
– Да пожалуйста! Заколебал ты меня, алкоголик.
И вскоре они развелись.
– И вскоре мы развелись. Знаешь, я абсолютно никаких чувств не испытывал по этому поводу. То есть абсолютно никаких. Это как с утра зубы не почистить – неприятно, но не смертельно. И то, сам факт нашего развода был абсолютно пуст в плане переживаний, гнусно было делить квартиру, бегать по инстанциям и так далее. Ненавижу нашу систему. Все общество построено на делании мозгов. Даже не ради собственной выгоды, а просто так. Они кайф получают от самого процесса. Я сказал они? Я, наверное, неправильно выразился. Мы. Мы делаем мозги друг другу и балдеем от этого. Мы все. Так вот, мы с женой развелись, а мне было по барабану. Шли годы, рухнул Союз, еще много чего рухнуло. Я, чтобы как-то прожить, вытворял различные финты. Законные и не очень. Поднимался, все терял, опять поднимался, опять все терял. Но как-то это все было… машинально, что ли? В голове колоколом звенело одно слово, одно имя: «Ирма». Вот к чему я стремился. Вот для чего было это все. Я купил квартиру в этом доме и ждал. Долго ждал. И дождался. Сегодня утром на балконе я встретился с самим собой. С тем собой, который двадцать лет назад метнулся во времени. Ох и тугой же я был тогда.
– Значит ты – это он? – поднимает брови Ирма.
– Да. Я – это он.
Лестничная площадка. Сосед и соседка.
А ночью их не стало.
И не только их.
3
Ели у тебя есть жизнь, у тебя уже что-то есть. Следовательно, желание потерять все может довести до страшного. Однако присутствие желания делает это страшное не таким уж и страшным.
Бах!
Человек, сидящий рядом с Носом на лавочке, изменился в лице. Еще бы! Его тошнит, он старается как можно быстрее покинуть место ужасных событий.
Нельзя сказать, что Носа к этому привела безысходность, несчастная любовь, грандиозный проигрыш или другая стандартная причина суицида. Нос застрелился из-за часов.
…я ведь знаю, что ты мне сейчас скажешь, гнида ты этакая. Знаю, не сомневайся. Вылупил, сука, глазки свои поросячьи. Ну же, скажи это! Скажи! Ну?!
- Мы больше не нуждаемся в ваших услугах, господин Нос.
…Молодец! Ну?.. за расчетом зайдите к Марине.
- За расчетом зайдите к Марине.
…всего доброго!
- Всего доброго.
- И вам счастливо, - говорит Нос и покидает кабинет начальника.
Марина красила свой и так весьма пошло разукрашенный фасад. В Марине было больше девяносто кг, при росте в сто шестьдесят см. Она была в красном. Ели и была на свете женщина, в которой Нос не видел и намека на сексуальность, это была Марина. Марине было двадцать шесть.
- За деньгами.
- Что? А, погоди. И куда потом? Извини, - у Марины запел мобильный. – Привет. На работе. Ирка? И что Ирка?
…корова чертова! Заткнись и давай деньги. Я тебе сам могу сказать, что Ирка теперь с Альбертом.
- С Альбертом? Не может быть!
…может, дура, может. И Миша теперь собирается уехать.
- Слушай, а как же Миша?.. Куда?
- В Липецк.
- Погоди, Натусь, у меня человек. Я тебе потом перезвоню, - вешает трубку. – Что, извиняюсь?
¬- В Липецк Миша собирается. Но не поедет. Ирка бросит Альберта и захочет вернуться к Мише, а Миша ее пошлет, потому что уже встретит Ольгу. И никуда он не поедет, останется здесь и будет издеваться над Иркой. Ясно? Давай деньги.
- Господи, хорошо, - лицо Марины выражало оскорбленность, ее «распишись вот тут» прозвучало как плевок.
- Счастливо, - а Носу уже было начхать на выражение ее лица и эмоциональный окрас ее слов. Сунув деньги в бумажник, он покинул кабинет, покинул здание и покинул трясину, которую называл «моя работа».
Бредя в сторону дома по полуденным улицам, он решил зайти к одному своему другу. Ну, как другу? Маляру серых выходных. Человеку, разделяющему пристрастия Носа к алкоголю. Уничтожителю часов, которым требовался уничтожитель. Соседу по вагону времени, у которого, черт его дери, тоже нет спичек, зато есть язык и уши. К бесполезному собеседнику, проще говоря.
Поднимаясь по лестнице в подъезде, Нос внезапно понял, что друга нет дома, и что будет он только часам к десяти вечера.
«Ну и пошел ты», - подумал Нос.
Придя домой, он включил телевизор и растянулся на диване. Сходил на кухню – поставил чайник, выкурил две сигареты, ожидая, пока тот вскипит. Вскипел. Вернувшись на диван с чашкой чая, Нос вылупил отвлеченный взор в пеструю карусель рекламных роликов, абсолютно не желая покупать что-то из рекламируемого. Реклама кончилась, замигало продолжение прерванного телесериала. Комедия положений про отца трансвестита и дочку-оборотня.
ОТЕЦ: Вчера я ужинала с очень состоятельным мужчиной. В субботу мы идем с ним на каток.
ДОЧЬ: Ну ты и шлюха, маманя!
(закадровый смех)
ОТЕЦ: Не груби матери!
(закадровый смех)
ДОЧЬ: Ну ты и козел, папаня!
ОТЕЦ: Не груби матери!
ДОЧЬ: Я и не грублю матери!
ОТЕЦ: Я запутался…
(закадровый смех)
ДОЧЬ: Скорее, запуталОсь.
(закадровый смех)
Дочка превращается в волка и прыгает в окно. Снова закадровый смех. Нос поставил чашку на пол рядом с диваном и погрузился в приятный дневной сон.
Снилась ему просторная гавань, из которой выходил громадный корабль с ослепительно-голубыми парусами, кажущимися продолжением неба. Корабль плыл в сторону солнца, которое грозилось вот-вот стать закатным, но пока еще висело в бесконечной голубизне золотым шаром, манящим и в то же время очень-очень доступным. Нос протянул руку к солнцу и потрогал его. Оно было мягким и шатким. Оно покатилось и Нос, потерявший способность управлять своими ногами, побежал за ним по небу, но пространство было настолько вязким и неподатливым, что догнать солнце не представлялось возможным. Пробегая по небу над кораблем, он заметил, что матросы приветственно машут ему руками. Он помахал им в ответ и спросил:
- Куда вы плывете?
- Уничтожать планету Земля, - ответили матросы и разразились злобным хохотом.
Нос проснулся.
Он еще долго лежал в кровати, вспоминая сон, картинки которого спешили убраться поглубже в темноту. Нос хватал за хвост яркий, тающий сон, но безуспешно. Бросив взгляд на окно, за которым уже стемнело, он почувствовал опустошенность. Тело, сердце и голову наполняло тошнотворное НЕЖЕЛАНИЕ. Вот что он сейчас будет делать? Смотреть телевизор? Ужинать? Курить? Может быть, он встанет и уйдет куда глаза глядят? Но если он уйдет, то куда же он придет?
Он вспомнил про друга, который, судя по времени, уже вернулся домой и решил зайти к нему, рассказать, что его уволили.
Он уже знал, что на это ответит друг, что они выпьют по две банки пива и что он вернется домой, слегка взбодрившись, посмотрит документальный фильм «Провидцы на службе у Фиделя Кастро» и ляжет спать.
Шагая меж разбитых фонарей по вечернему городу, он впервые в жизни серьезно задумался о собственном будущем. Сложно думать о будущем, когда ты его и так знаешь, но ему хотелось решить проблему отсутствия работы еще до того, как он начнет от нее страдать. Пойти в другую газету? Оттуда уволят через четыре месяца. Хотя нет… Нет, не уволят. Как не дойду? Дойду, завтра же пойду туда и устроюсь. Что за черт? Почему ничего не видно после завтрашнего дня? Почему темнота?
Может быть, разучился смотреть будущее?
Здорово!
Нет, постойте, кажется не разучился.
Он внезапно почувствовал, что Земляне вот-вот вступят в контакт с внеземным разумом и что ничего хорошего этот контакт не принесет. Вообще ничего хорошего, зато плохого – вагон целый.
- Гребаные инопланетяне… - забубнил Нос. - Из-за вас, уродов, все мы накроемся медным тазом. Зачем вам наша Пленка? Вам что, своей мало? Нет, блин, суют свой нос в каждую дырку, да гадят всем подряд. Что за люди?
«Так, - подумал Нос, - этот выродок инопланетный, что идет сзади, сейчас меня пистолетом пугать начнет. Да хрен тебе!»
Нос резко развернулся и крепко заехал в челюсть идущему сзади человеку в дебильной ковбойской шляпе. Где тот прячет пистолет, Нос, конечно же, знал и поспешил разоружить ковбоя. Сунув пистолет за пояс, он продолжил свой путь, немного ускорив шаг.
Друг сказал ему пару заведомо известных ободряющих фраз.
Друг рассказал ему пару заведомо известных историй из жизни.
Они выпили по две банки пива и Нос пошел домой, чтобы посмотреть заведомо известный документальный фильм и уснуть.
Только сны он не мог предвидеть.
Поэтому и ценил их больше всего, хотя и не мог запомнить.
Утром Носа раздражало все. От чайника до мыслей о предстоящем дне. Он почувствовал, что с ним что-то должно приключиться сегодня, что-то необычное, настолько необычное, что он даже не мог увидеть конкретно, что именно. К глотке подкатывала тошнота от крепкого чая и Нос, походив немного по квартире, одевается и идет в тот самый сквер, где с ним должно приключиться нечто необычное, зачем-то прихватив с собой пистолет.
Он идет по проспекту, солнце щекочет ему глаза и заставляет чихать. В голову, не готовую сейчас принимать гостей, все же приходит мысль: «А что будет, если я захочу узнать время? Я увижу заранее, как я достаю часы и увижу, сколько времени они показывают. Тогда у меня пропадет мотивация доставать часы. Но я-то узнал время по картинке из будущего, в котором я все-таки достал часы. Но откуда возникнет эта картинка, если часы я не достану?!»
Он начинает злиться. Курит сигареты одну за другой, треплет свои волосы. Идущие навстречу люди кажутся наемниками, призванными довести его до сумасшествия.
…сейчас у этой старой твари порвется пакет и рассыплется во все стороны картошка.
Так и есть, у какой-то пенсионерки рвется пакет и рассыпается картошка.
…я тебе, сука, не внучек!
- Внучек, помоги собрать!
- Пошла ты в жопу!
…да, я хамло.
- Вот хамло! – восклицает пенсионерка.
Носа колотит от злости, эти чертовы часы не выходят из головы. Дар предвидения, которым он наделен, смеется над ним, Нос хочет избавиться от него, засунуть его поглубже и никогда не доставать. Жизнь начинает казаться сплошной нервотрепкой.
Любовь, дружба, красота, солнце, природа – все это элементы одного большого раздражающего фактора, на который хочется закрыть глаза.
«Застрелюсь! – думает Нос. – Точно, застрелюсь!» А вот и сквер. Подсев к какому-то мужику на лавочку, Нос услышал от него «Добрый день». Это было последней каплей.
…если у тебя есть жизнь, у тебя уже что-то есть. Следовательно, желание потерять все может довести до страшного. Однако присутствие желания делает это страшное не таким уж и страшным.
Бах!
Человек, сидящий рядом с Носом на лавочке, изменился в лице.
Как вы знаете, ночью этого человека (хотя он успел еще долго пожить) не стало.
И не только этого человека.
Короткофф (с) 2009
|
