Миша был замечательным ребенком. Голубые глазки на круглом, румяном личике всегда светились весенним солнышком и настоящим, неподдельным задором. Родители любили Мишу и никогда его не ругали.
Хотя Миша рос тем еще сорванцом. На свое шестилетие, когда мама предложила ему погасить свечки на торте, он залез на стол и сказал:
– Мрачный всадник примчался на черном коне,  он закутан был в бархатный плащ.  Его взор был ужасен, как город в огне, и как молния ночью, блестящ… Мама, а сколько свечек успел потушить на своем торте Гумилев, когда эти ублюдки его расстреляли?
И помочился на торт, погасив все шесть свечек.
Мама с папой умиленно рассмеялись.
– Теперь загадывай желание, – сказала мама. – Только вслух не говори, а то не сбудется.
– Да срать я хотел на ваши условности! – Миша спрыгнул со стола. – Вы рабы, рабы в первую очередь мои, а во вторую – своих тупых, никому не нужных традиций. Мне с вами тошно и неинтересно, приматы хуевы.
Миша презрительно хмыкнул, достал сигарету и прикурил ее от подаренной на день рожденья зажигалки «Zippo», на которой, если верить дяде Сане, варил чернуху сам Курт Кобейн.
– Миша, не кури в комнате, – сказал папа.
– Пепел кто будет подметать? – добавила мама.
– Чистюли, блядь, – отозвался сын и удалился на кухню.
Летели дни, осень сменилась снежной зимой и старшая сестра Миши, после работы часто заходила за братом и водила мальчика кататься на санках. Утомившись, они шли в кафе ресторанного типа «Старый двор» и до позднего вечера пили коньяк, рассуждая о проблемах подрастающего поколения.
– Я считаю, что именно вы, фирмачи, виноваты в том, что мы растем такими уродами. У вас одна, но, сука, пламенная мысль: заработать бабла, да побольше. Вы каждый месяц изобретаете какую-нибудь новую хуйню, будь то «Растишка» или «Пентиум» и втюхиваете это нашим доверчивым родителям. В итоге среднестатистический российский мальчик наблюдает порнуху в сети Интернет уже в семь лет. А ебаться, – причем прошу заметить – с ровесницами! – начинает в одиннадцать-двенадцать. Зато взрослый шестнадцатилетний мужик, учащийся на пятерки в ПТУ даже не знает кто такой Бродский. Что это? Прогресс? Это не прогресс, сестра, это первые шаги к вымиранию рода человеческого, помяни мое слово.
Ольга была рада, что брат ее растет таким умным и серьезным мальчиком. Когда Миша был еще совсем маленьким, а она жила с родителями и не работала в крупной компьютерной фирме, она играла ему по вечерам на скрипке. Но когда Миша научился ходить, он сломал скрипку, сказав, что
– Скрипка – пережиток прошлого. Против прогресса не попрешь, сестра, мы один хуй падем в этой неравной схватке. Покупай синтезатор и диджейский пульт.
Мише исполнилось семь лет и он вместе со всеми своими сверстниками пошел в школу. У него был ярко-красный ранец, украшенный изображением Человека-паука и белоснежная рубашка с галстуком-бабочкой. Учился Миша на одни пятерки и родители не могли нарадоваться – какой он молодец!
– Чему вы радуетесь, я никак не пойму? – как-то сказал Миша маме с папой. – Очередной моей пятерке? Что за маразм? Вся эта система оценки успеваемости не интеллект показывает, а прилежание, дисциплину и умение лизать жопу училке. Я это умею, мне легко придется в жизни. Но откуда эта дебильная радость? Вы знаете, какую оценку одному моему уродцу-однокласснику поставила учительница по русскому языку за сочинение, самым грамотным предложением в котором было: «Старый ветеран войны с немецкими фашистами был украшенный для красоты красивыми медальками»? Знаете? Пятерку, блядь! Вот такую, сука, здоровую жирную пятерку! И то, что я приношу домой пятерки не повод для радости, милые мои родители.
– Миша, иди кушай, – сказала мама. – В твоем возрасте надо плотнее питаться, чтобы быть умным и получать хорошие отметки.
– Как об стену горох, ей-богу, – буркнул Миша и пошел кушать.
В десять лет Миша твердо решил, что к тридцати трем годам станет богом и начал разрабатывать план улучшения мира: